В начале 2012 года Хакасское книжное издательство выпустило книгу абаканского журналиста Алексея Анненко «Н.К.Рерих. Дерзайте!». В книгу вошли письма Н.К.Рериха своим сотрудникам В.А.Шибаеву и Н.В.Кардашевскому, написанные им в период с 1921 по 1925 годы (по словам составителя, письма опубликованы по копиям из архива П.Ф.Беликова). Кроме писем в книгу включена статья А.Анненко «Владимир Шибаев, секретарь Николая Рериха», в которой автор задается вопросом:
«Почему остаётся в тени память о многолетнем секретаре Николая Константиновича Рериха, об основателе рижского кружка сотрудников Рериха, позднее переросшего в Латвийское Общество Рериха, о бессменном секретаре Гималайского исследовательского института «Урусвати» за всё время его активного существования (1928-1939),…?» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан. 2012. – С.137].
Вместе с тем, журналист далее пишет:
«Стоит приглядеться внимательнее, и мы увидим, что во всех исследованиях и воспоминаниях о Рерихах, начиная с 1919 г., появляется деятельная фигура рижанина В.А.Шибаева, получившего эзотерическое имя Яруя, во всех масштабных построениях Рерихов 20-х и 30-х гг. прошлого века он принимал самое непосредственное участие…»
В этих двух высказываниях Анненко усматривается некая несогласованность. Из его же слов следует, что во всех исследованиях и воспоминаниях о Рерихах деятельная фигура В.А.Шибаева присутствует. Значит, речь не может идти о забвении его имени и деятельности. Другой вопрос, что после двадцатилетнего сотрудничества его взаимоотношения с Рерихами изменились.
Изучающим эпистолярное наследие Рерихов из писем Елены Ивановны и Николая Константиновича известно, что Владимир Анатольевич Шибаев на протяжении двадцати лет являлся их близким сотрудником. В конце 1939 года он неожиданно сообщил Рерихам о своём намерении жениться. Тайно, по переписке нашёл себе невесту, которая, с его слов, невзлюбила Индию и вернулась в Америку. После этого Шибаев в возбуждённом состоянии явился в дом к Рерихам и в оскорбительной форме заявил Елене Ивановне и Николаю Константиновичу, что они эксплуатировали его все эти годы и т. п. Зная о финансовых трудностях семьи Рерихов, он обвинил их в желании, чтобы все на них работали даром, и что его усилиями создана репутация Николаю Константиновичу в Индии. Таким демаршем Шибаев сделал дальнейшее сотрудничество невозможным.
Как в 1939 году с Н.К.Рерихом, так и в 1950 году с Е.И.Рерих он пытался возобновить прежнее сотрудничество, но это ему не удалось. Юрий и Святослав Рерихи не прерывали отношений с Шибаевым, но, предупреждённые Еленой Ивановной, были с ним осмотрительны. Все подробности этого инцидента также были сообщены Рерихами ближайшим сотрудникам. Позже Шибаев общался и даже встречался с Е.И.Рерих, но это было уже не прежнее сотрудничество.
По мнению же Анненко, «…в письмах членов великой семьи его имя, как близкого сотрудника, называется вплоть до 1975 г., когда он ушел с земного плана. И, тем не менее, вокруг его имени сложилась зона умолчания… Справедливость требует воздать ему должное» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан. 2012. – С.137]. Делая ставку на «конфиденциальные» сведения В.А.Шибаева о взаимоотношениях с Рерихами в письмах к П.Ф.Беликову, журналист пытается представить его как некую жертву жизненных обстоятельств, после успешного решения которых, сотрудничество с ними возобновилось. Проведя собственное «расследование» по этому вопросу, Анненко заключает: «Владимир Анатольевич Шибаев не нуждается в признании искренности своих слов. Признать очевидное полезно нам…» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан. 2012. – С.150].
Несмотря на неизбежное касание к некоторым болезненным фактам из жизни и деятельности В.А.Шибаева, автор настоящей статьи не пытается умалить имя Владимира Анатольевича. Его вклад в развитие Рериховского культурного строительства общеизвестен. Но с односторонним и выборочным освещением жизни и деятельности В.А.Шибаева, как это сделал Анненко, согласиться нельзя. То «очевидное», с помощью которого он требует восстановить «справедливость» в этом вопросе, не совпадает с позицией самих Рерихов.
«Преданность и признательность – редчайшие качества»
Сохранилось достаточно много писем членов семьи Рерихов, которые в той или иной степени касаются В.А.Шибаева и дают совершенно другое представление об этих отношениях и до, и после 1939 года. Из этих писем следует, что отход Шибаева от Рерихов был обусловлен его внутренними причинами, проявление которых Е.И.Рерих замечала у него задолго до 1939 года, о чём писала неоднократно. Трудно предположить, что такой человек, как журналист Анненко, приступив к написанию своей статьи, не изучил досконально все, что касается данного вопроса. Делая акценты на письма Н.К.Рериха к В.А.Шибаеву с 1921 по 1925 годы (ранний период их близкого сотрудничества), а также на письма В.А.Шибаева к П.Ф.Беликову начала семидесятых годов, он фактически игнорирует сведения, которые изложены в письмах Рерихов начиная с 1939 г., не договаривая всей сути случившегося и трактуя её по своему.
Вот, например, некоторые выводы, которые были сделаны Анненко после изучения писем Н.К.Рериха за 1939 год:
1) «Анализ этих писем в контексте сведений о дальнейших взаимоотношениях В.А.Шибаева с семьёй Рерихов показывает, что решался вопрос о его конкретной деятельности в должности секретаря Н.К.Рериха и секретаря Института «Урусвати». В связи с войной деятельность Института сворачивалась, Рерихи готовились к возвращению на Родину» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан. 2012. – С.143-144].
Если согласиться с результатами такого анализа, то окажется, что вина В.А.Шибаева в разрыве отношений с Рерихами не так уж велика. Ведь дело шло, по мнению журналиста, только о прекращении его деятельности в качестве секретаря.
Нужно отметить, что ещё в 1938 году Н.К.Рерих вместе с семьёй хотел вернуться в Россию, однако в получении визы им было отказано. В 1940 году попытка Г.Лукина и И.Блюменталя получить визу через советское полпредство в Латвии также не увенчалась успехом. В любом случае, вопрос о сокращении должности секретаря в 1939 году не стоял. Напротив, как следует из писем, этой работы становилось всё больше.
В пояснениях к статье Анненко пишет (п.16):
«Это и ещё одно письмо Н.К.Рериха 6 ноября 1939 г. позволяют несколько иначе взглянуть на ситуацию, которая, в основном решалась во взаимоотношениях руководителя и подчинённого – Н.К.Рериха и В.А.Шибаева» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан. 2012. – С.152].
Здесь «это» – доверительное письмо Е.И.Рерих и Н.К.Рериха членам Латвийского общества Рериха за 9 октября 1939 года. В этом письме Николай Константинович сообщал Р.Рудзитису, Г.Лукину и И.Блюменталю следующее:
«Владимир Анатольевич едет на родину. Но не как наш вестник. Дело в следующем. Уже некоторое время мы замечали в нём резкую перемену, которая доходит до того, что после целого ряда лет принципиального вегетарианства он стал ярым мясоедом. Вместе с тем ярко процвели те черты, которые были у него в зачатках. Вы помните последнюю страницу в Чаше Востока, строка 10-я сверху, – так это и случилось «…» Официальная версия отъезда будет, что он уезжает в долгий отпуск, чтобы посетить родителей» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2006. Т. VI. С. 500-502].
Взяв из цитируемой части письма только два первых предложения, но руководствуясь последним, Анненко делает заключение:
«В.А.Шибаев получил отпуск, а поскольку он хотел навестить родителей, проживавших тогда в Латвии, Н.К.Рерих писал: «Владимир Анатольевич едет на родину. Но не как наш вестник…» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан, 2012. С. 143].
Разумеется, анализ всего письма приводит к совершенно другому выводу. Ведь вопрос о конкретной деятельности В.А.Шибаева в должности секретаря если и стоял, то только во вторую очередь. Причины разрыва отношений Шибаева с Рерихами были, как уже говорилось, внутренние. Не случайно, в письме сотрудникам Латвийского общества Николай Константинович указал на слова Учителя Кут Хуми из книги «Чаша Востока», которые точно соответствовали тому, что происходило с Шибаевым в то время:
«И как вода развивает жар негашеной извести, так учение вызывает к ярому действию каждую неподозреваемую, дремлющую потенциальность в ученике» [Чаша Востока. пер. Искандер Ханум. Нью-Йорк-Париж-Рига-Берлин, 1925, письмо XXVI (1884 г.)].
Это главная причина отхода Шибаева от Рерихов, которая была сообщена близким. Для всех остальных – официальная версия: длительные каникулы с целью посещения родителей. С него были сняты не только обязанности секретаря Н.К.Рериха, но и дана полная свобода действий вне сотрудничества с Рериховскими организациями, чем он и воспользовался.
Но, в пояснениях к статье (п.16) Анненко делает неожиданный вывод:
«Содержание писем показывает, что В.А.Шибаев допустил серьёзные проступки в определённых жизненных обстоятельствах, но не более того» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан, 2012. С. 152].
О серьёзности этих проступков можно судить по письму Н.К.Рериха, которое он написал в ответ на письмо Шибаева о возможном продолжении его секретарской деятельности:
«К сожалению, то, что Вы высказали во время Вашего последнего с нами разговора, что мы эксплуатировали Вас и вообще хотели бы, чтобы все работали на нас даром, и все те недопустимые выражения, которые, к нашему великому изумлению, Вы допустили в отношении Елены Ивановны и меня, предрешили невозможность дальнейшего сотрудничества, как Вы, видимо и сами это понимаете» [Письма с гор. Минск: Лотаць, 2000. Т. 2. С. 434].
Если эта часть письма, по мнению журналиста, соответствует определению: «но не более того», то, хочется спросить его: «чему могла бы соответствовать фраза: «более того»?
Делая выводы, Анненко намекает на сведения о дальнейших взаимоотношениях Шибаева с Рерихами, очевидно, имея в виду письма Рерихов более позднего периода, или же письма Шибаева к П.Ф.Беликову, написанные им в последние годы жизни. Прежде всего, остановимся на письмах Е.И.Рерих более позднего периода.
Осенью 1948 года, после девятилетнего перерыва, связанного с войной, Елена Ивановна писала Александру Михайловичу Асееву:
«Владимир Анатольевич тоже женился, и сейчас он состоит во главе русского отдела при Университете в Дели. Мы с ним расстались в конце 39-го, а может быть, 40 года. Он покинул нас некрасиво, оскорбив Н.К., который столько ему дал, так напитал его. Ну, Бог с ним. Он имел трудные годы, но теперь он оперился. Мы с ним не видимся. Больно было бы встретиться. Преданность и признательность – редчайшие качества. «…» Видимо, Владимир Анатольевич отрёкся от Учения, ибо он вернул нам все книги Учения, и «Тайную Доктрину» Блаватской в моём переводе, и многие книги Н.К.» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2008. Т. VIII. С. 90].
Позже, в письме за 21 апреля 1950 года Елена Ивановна предупреждала Зинаиду Григорьевну и Дедлея Фосдиков о душевном состоянии Шибаева:
«…озарение, о котором он писал мне, оказалось обретением им способности автоматического письма. «…» Это скорее проклятие, нежели благословение в руках слабого и нечестного человека. «…» Он старался доказать мне, что он пишет под воздействием Н.К., который приходит к нему в сопровождении Суворова!!» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2008. Т. VIII. С. 353].
Как видно из этого письма, психический недуг, начавшийся у В.А.Шибаева в конце тридцатых годов, к началу 1950 года только усилился. В 1950 году Е.И.Рерих получила подряд несколько писем от В.А.Шибаева подобного характера, на которые она ответила в сдержанном тоне. 21 февраля 1950 года она написала Шибаеву так:
«Желаю Вам успеха в Вашей новой деятельности. Время от времени подавайте весточку о себе моему сыну в Бомбей – «Taj Mаhal» – ибо мы с Юрием сами на отъезде и ещё не ведаем дальнейшего нашего адреса» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2008. Т. VIII. С. 327].
Таким образом, ни начало военных действий, ни вынужденная консервация института «Урусвати», ни постоянно откладываемое возвращение семьи Рерихов на Родину – не могли повлиять на отношение Рерихов к Шибаеву. Ведь это сотрудничество продолжалось уже двадцать лет. Даже при некоторых недостатках В.А.Шибаева, оно было необходимым и полезным. Но изменился сам В.А.Шибаев, и проявилось это в 1939 году.
2) «Говорить о полном «отступничестве» от Учения Живой Этики, о «предательстве» В.А.Шибаевым своих Наставников, о том, что забота Рерихов спасала его от тёмного подключения, «пока он сам не порвал светлую нить», нет ни каких оснований. Характерно, что и «письмо расставания» В.А.Шибаеву Н.К.Рерих начинает с обращения – «Добрейший Владимир Анатольевич…».
Вернёмся ещё раз к письму Рерихов за 9 ноября 1939 года, которое упорно не замечает Анненко:
«От книг Живой Этики отошёл. Появилась болезненная скрытность и невероятная подозрительность и даже, увы, привирание, и в больших размерах, так же как и поражающая изворотливость» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2006. Т. VI. С. 500].
От книг Живой Этики отошёл и к тому же вернул Рерихам все книги Учения, «Тайную Доктрину» в переводе Елены Ивановны и книги Николая Константиновича – это ли не отступничество?
В уже упоминаемом письме Елены Ивановны к Фосдикам за 21 апреля 1950 года, где говорится о том, что, по словам Шибаева, он пишет под воздействием Н.К., который приходит к нему в сопровождении Суворова, читаем:
«Бедный Н.К., неужели Он сменил оболочку, чтобы продолжить работать с таким неудачным и предавшим его сотрудником? Неужели можно иметь такое малое понимание Учения?!» (Подчеркнуто – А.Ф.).
Итак, отход от Учения и предательство В.А.Шибаева имели место быть. Говорить о частичных проявлениях этих отрицательных качеств нелепо. Они есть или их нет. Но при этом, Рерихи были озабочены его судьбой, что подтверждается, например, возобновлением некоторых отношений между ним и Е.И.Рерих.
Анненко, пытаясь навязать свою точку зрения, даже обращение Николая Константиновича «добрейший Владимир Анатольевич» из «письма расставания» к Шибаеву, пытается обратить в «доказательство» временной остановки сотрудничества.
В годы работы с В.А.Шибаевым Николай Константинович обращался к нему в письмах, так же как и к другим близким сотрудникам, не иначе как «родной». Так его ещё в 1921 году Назвал Мастер Мориа : «Шибаев воспринимает новое учение сердцем – родным его можно назвать» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан, 2012. С. 22]. Но как же должен был обратиться Н.К.Рерих к человеку, жившему с ним под одной крышей одиннадцать лет и делившему трудности каждого дня, но однажды, оскорбившему его и Елену Ивановну, и нанёсшему предательский удар? Нет, уже не «родной», а «добрейший» и в этом формальном обращении вся боль Николая Константиновича за отпавшего сотрудника.
3) «На наш взгляд, имела место лишь временная остановка сотрудничества из-за накопившихся нерешенных личных проблем В.А.Шибаева. А также позиции Е.И.Рерих. Впоследствии отношения нормализовались, но вернуться к своему земному Учителю В.А.Шибаев не смог уже никогда». (Подчёркнуто – А.Ф.)
Из вывода Анненко следует, что после женитьбы Шибаева, т.е. после решения его личных проблем это сотрудничество восстановилось. Однако это не так. В письмах Е.И.Рерих за период с 1951по 1953 год можно видеть, что при поиске местонахождения некоторых документов она запрашивала Шибаева, но, как правило, через своих сыновей. Также Шибаев присылал иногда журналы с научными статьями, которые он получал для библиотеки Университета. Позже стали возможны и редкие встречи. В переписке со Святославом она упоминала Шибаева по фамилии или по имени и отчеству. В письмах этого периода уже не найти «родной» или «Яруя». Отношения Е.И.Рерих и В.А.Шибаева уже не могли подняться до уровня сотрудничества тридцатых годов.
Обращает на себя внимание фраза Анненко о «позиции Е.И.Рерих». Трудно даже представить, как Елена Ивановна могла помешать сотрудничеству. Но если Анненко говорит об определённой и чёткой позиции Елены Ивановны на «отступничество» Шибаева, то это, прежде всего, позиция Владыки.
Так, в уже приведённом здесь письме за 9 октября 1939 года, Елена Ивановна и Николай Константинович пишут: «Был получен совет от Великого Владыки, что ему нужно уехать, в силу его одержимости» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2006. Т. VI. С. 501].
В письме к американской сотруднице К.Кэмпбелл за 9 марта 1950 года, Елена Ивановна сообщила о письме Шибаева и его «озарении», а также слова Владыки о Шибаеве: «Мне было Сказано, что в его словах сплошные ложь и лицемерие» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2008. Т.VIII. С. 335].
В своих воспоминаниях Шибаев назвал дом семьи Рерихов – Ашрамом, а время нахождения в нём – «сказочным». И это была его правда. Но для Елены Ивановны общение с человеком, имевшим недостаточно гармоничное сознание, было тяжким бременем. Ещё в 1925 году Елена Ивановна писала сыну Святославу: «Очень устаю. Яруя отнял много сил – тяжёл» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 1999. Т.I. С. 37].
4) Были сделаны выводы в статье и по сотрудникам Рерихов. Они, как следует из слов Анненко, терялись в догадках, почему В.А.Шибаев покинул Кулу:
«Другое дело, как восприняли весть об «опале» другие сотрудники Рерихов, тем более, что официально было заявлено лишь о продолжительном отпуске. Слухи и домыслы о том, почему ближайший сотрудник Рерихов покинул долину Кулу, переполнили пространство от Харбина до Нью-Йорка, и отголоски этого дожили до наших дней. Впрочем, подобные случаи не редки. Как говорит поговорка, «жалует государь, да не жалует псарь. Добавила сложностей в понимании ситуации и репатриация родителей В.А.Шибаева из Риги в Германию (мать его была немкой). «Вы знаете, – писал Н.К.Рерих сотрудникам в США, касаясь этого, – что наша ориентация совершенно другая»» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан, 2012. С. 144].
Журналист Анненко берет на себя смелость говорить за сотрудников Рерихов?
Другие сотрудники «весть об «опале» В.А.Шибаева приняли в соответствии с сообщением Елены Ивановны и Николая Константиновича и руководствовались их предупреждениями. Так, председатель Латвийского общества Рериха Рихард Рудзитис, получив сообщение о В.А.Шибаеве, писал Елене Ивановне в 1939 году:
«Глубоко тронуло нас Вами переживаемое. Если Владимир Анатольевич при теперешнем своём настроении едет в Ригу, то нам предстоит немалая задача и ответственность. Понятно, будем относиться деликатно, но осмотрительно. Большое спасибо за подробную информацию. Но скорее надо полагать, что он не направится сюда…» [Письма с гор. Минск: Лотаць, 2000. Т .2. С. 435-436].
Как видим, один из «других сотрудников», являясь председателем самого многочисленного в то время общества Рериха, весьма взвешенно и тактично воспринял отход Шибаева от Рерихов.
Американские сотрудниками знали обо всех трудностях Шибаева более подробно, причём ещё с 1928 года.
В своей статье Анненко называет В.А.Шибаева земным вестником для Рерихов, ссылаясь при этом на слова З.Г.Фосдик из её дневника: «Яруя впервые сказал им [Рерихам] про Учителей, Белое Братство» [З.Г.Фосдик. Мои Учителя. М. 1998. С. 316-317]. Но почему-то он не замечает следующую запись буквально через несколько страниц: «Вчера к утру Е.И. слышала голос Учителя, говоривший с такой болью: «Яруя! Яруя». Это её ударило как ножом в сердце, и она почувствовала такую острую боль…» [З.Г.Фосдик. Мои Учителя. М. 1998. С. 328].
В дневнике З.Г.Фосдик есть ещё одна запись, сделанная ею со слов Елены Ивановны: «Она нам прочла [Е.И.Рерих], что было сказано в 1923 году Яруе в Сент-Морице: прорубить окно в Рос[сию] – быть смелее, быть смелым! Но ничего из этого не было им сделано» [З.Г.Фосдик. Мои Учителя. М. 1998. С. 389]. Но и эти слова были также «не замечены».
Что касается репатриации родителей В.А.Шибаева из Риги в Германию, которая, по словам Анненко, «добавила сложностей в понимании ситуации», и отношения к этому Рерихов, то в изложении журналиста это выглядит завуалировано и опять в пользу Шибаева. В письме же от 30.12.39, на которое ссылается Анненко, Николай Константинович пишет:
«Дедлей выражает удивление поступками В.А.Ш[ибаева] и не понимает, какие могут быть причины. Причин несколько, среди них находится и денежный вопрос, ибо он увидел, что нельзя рассчитывать на прибавку жалованья; другая причина тоже экстраординарная, именно его немецкая ориентация. Вы будете глубоко удивлены, узнав, что его родители из Риги репатриировались в Германию. Это объясняет многое. Вы знаете, что наша ориентация совершенно другая. Люди, которые свое личное благополучие ставят превыше всего, конечно, никогда не могут удержаться на пути Служения» [Н.К.Рерих. Письма в Америку. 1923-1947. М.: Сфера, 1998. С. 241].
Конечно, всё происходившее с В.А.Шибаевым было известно и сыновьям Рерихов. В письме за 16 марта 1950 года Елена Ивановна пишет о «новой деятельности» Шибаева и его одержании сыну Святославу:
«Родной Светуня, пересылаю тебе литературу рехнувшегося Владимира Анатольевича. Истинно, изумление моё было велико, когда я ознакомилась с его новой деятельностью. Несомненно, бедняга сошёл с рельс, и такое внезапное помешательство на почве одержания может кончиться плачевно. «…» Знаменательно также, что его новая деятельность для мира началась не под Знаменем Пакта Рериха, но с новой организацией Всемирного Совета Мира и с заменою Знамени Пакта знаком новой организации – знаком трёх концентрических кругов! Одна замена Знамени уже ясно показывает, чьих рук это дело» [Елена Ивановна Рерих. Письма. М.: МЦР, 2008. Т.VIII. С. 353].
Разрыв отношений Шибаева с Николаем Константиновичем и Еленой Ивановной оставил глубокий и болезненный след в каждом из них. О последствиях подобных явлений неоднократно предупреждает Учение Живой Этики:
«Уничтожение нити между Учителем и учеником может быть произведено лишь медленным процессом, но обычное стремительное предательство очень болезненно и Учителю и предателю. Истинно, мутится рассудок предателя, и через рану оборванной нити легче всего проходит одержание» [Иерархия. М.: МЦР, 2011. п. 157, С. 84].
Очевидно, что после ухода с земного плана Елены Ивановны, С.Н.Рерих поддерживал Шибаева в его благих начинаниях, пусть даже и незначительных, уводя, таким образом, от описываемых выше бредовых идей. Этим можно объяснить появление статей Шибаева по искусству, о жизни и деятельности Н.К.Рериха, создание Шибаевым подборки цитат «Искусство и наука мысли».
Препятствие на пути продвижения духа
Главное внимание в статье Анненко уделено отнюдь не письмам Рерихов, а двум письмам В.А.Шибаева к П.Ф.Беликову. В одном из них, написанном 17 мая 1972 года, Владимир Анатольевич сообщает Павлу Фёдоровичу о том, как закончилась его работа в Кулу:
«Об этом ходило много злостных толков, не только здесь, но и в Америке, даже среди очень близких мне сотрудников, и потому было бы желательно, чтобы Вы знали факты. Всё это, конечно, лишь между нами и абсолютно конфиденциально» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан, 2012. С. 144].
Какие же факты, по мнению Шибаева, не подлежали огласке? Он сообщает П.Ф.Беликову, что в начале Второй Мировой войны прекратилась американская поддержка Институту «Урусвати», и работы стало меньше, а поскольку он много лет не видел своих родителей, то отпросился в отпуск.
«…Николай Константинович меня, конечно, отпустил, о чём у меня есть документы и его личное письмо…» – пишет Шибаев – «Никогда я, даже временно, не расходился во мнениях, не отрицал ни его личных принципов, указаний и учений, ни высоких поучений Востока, которым он следовал, и я всегда уважал, чтил и преклонялся перед ним. То же относится и к Елене Ивановне [Рерих]…» [А.Н.Анненко. Н.К.Рерих. Дерзайте! Абакан, 2012. С. 144].
Описание взаимоотношений Шибаева с Рерихами в этом письме разительно отличается от того, что написано по этому поводу в письмах Рерихов. Почему журналист Анненко не раскрыл в своем «расследовании» всю правду, а наоборот постарался увести от нее, остается только догадываться.
И наконец, не менее странным выглядит тот факт, что рецензировать книгу «Н.К.Рерих. Дерзайте!» Алексей Анненко доверил историку с сомнительной репутацией А.И.Андрееву, известному по ряду книг «научно-критического» толка о Великих Учителях, Рерихах и Е.П.Блаватской. В последнем его сборнике «Рерихи: мифы и факты» Елена Ивановна и Николай Константинович представлены как «великие фантазёры», «религиозные агитаторы», «искусные лицедеи», «мистики» и т.д. Но Анненко, который много лет считает себя последователем Рерихов, это ничуть не смущает. Напротив, судя по его публикациям, он и ранее обращался к работам этого историка.
Со своей стороны А.И.Андреев не остается в долгу и, расхваливая литературный талант Анненко, отмечает в своей рецензии: «Так теперь мало кто пишет, и это, на мой взгляд, является ещё одним достоинством книги…».
Действительно, Анненко искусно использует свои журналистские способности, чтобы запутать читателей, сбить их с толку. Кроме того, он не упускает возможности пустить очередную стрелу в адрес Международного Центра Рерихов, предъявив ему претензию на отсутствие фотографий В.А.Шибаева в изданных письмах Е.И.Рерих. Балансируя от неприязни до открытой ненависти к руководству МЦР, он еще в 2010 году заявил: «…никто не может помешать тем, кто самостоятельно стремится осмыслить духовное богатство, которое связано с именем Рерих…» [А.Н.Анненко. Был ли масоном Н.К.Рерих? Разве это главное?! Абакан. 2010].
Кто же спорит? Но осмыслить это духовное богатство можно только в соответствии со своим сознанием. Если же сознанием руководят собственная значимость и завышенная самооценка, порожденные самостью, но называемые журналистом почему-то «самостоятельностью», это неизбежно приведет к искажённому пониманию основ Учения.
«Самость превосходства, – отмечено в одной из книг Живой Этики – есть одно из самых позорных проявлений несовершенства духа. Она не только разлагает все окружающее, но и остается самым препятствующим условием для продвижения» [Братство. 604].
