Рериховские места

Содержание материала

Отстаивание права быть вместе

Елена Ивановна и Николай Константинович РерихиОсенью 1899 года семья Шапошниковых вернулась в Петербург. В силу своего знатного окружения Елена Ивановна вела светскую жизнь. Но музыка, театр, живопись, книги, в том числе и философского содержания, уводили ее от суеты балов, салонных разговоров в чарующий мир искусства. За ней ухаживали многие блестящие по светским понятиям молодые люди – имеющие состояние, положение в обществе, а она решила, что свяжет свою судьбу только с человеком творческим. В лице Николая Рериха ей встретился именно такой человек. Но не сразу Елена Ивановна ответила на свой внутренний вопрос: он ли тот единственный, кого ждало сердце? В Петербурге они встречались в основном на концертах, так как Екатерина Васильевна не рассматривала Рериха как возможного жениха дочери и в дом не приглашала.

30 октября Елена Ивановна посетила мастерскую художника. Он записал в своем дневнике: «Сегодня была Е.И. в мастерской. Боюсь за себя – в ней очень много хорошего. Опять мне начинает хотеться видеть ее как можно чаще, бывать там, где она бывает» [1]. Через два месяца, во второй ее визит в студию, Рерих сказал, что хочет видеть ее своей женой. Елена Ивановна дала согласие, но попросила «держать (это) два года в секрете, ибо семья будет против ее брака с художником» [2]. Она оказалась права. В день рождения Елены Ивановны, 12 февраля 1900 года, Николай Константинович, встретив в доме Шапошниковых молодого гусара, все-таки попросил у Екатерины Васильевны руки ее дочери и получил отказ.

26 мая Елена Шапошникова на все лето уехала в имение Путятиных. В Бологое из Петербурга от Николая Рериха часто приходили письма, подробные, доверительные. В Государственной Третьяковской галерее хранятся написанные им Елене Ивановне летом 1900 года письма от 26, 31 мая, 2, 19, 27–28 июня, 7, 16, 29 июля, 22 и 25–26 августа. Уже в письме, написанном в день отъезда Елены Ивановны, сразу по возвращению с вокзала, он строит планы на встречу в ближайшее время. Рерих приехал в Бологое 6 июня и пробыл там 12 дней. В письме от 19 июня читаем: «Как скоро прошли 2 недели и как приблизили они Тебя ко мне, так что отсутствие Твое теперь еще страшнее» [3]. Николай Константинович навещал Елену Ивановну и в июле: был у Путятиных 5 июля и гостил с 20 по 24 июля.

1900 год выдался тяжелым для семьи Рерихов: тяжело заболел отец Николая Константиновича – Константин Федорович. В конце июня его поместили в частную лечебницу. «У меня щемит сердце, чую скверное» [4], – пишет Николай Константинович по этому поводу своей невесте. Предчувствия его не обманули – 26 июля Константин Федорович умер в больнице.

Но жизнь продолжается. Рерих берет направление на раскопки поближе к Бологое, в Крестецкий, Боровический, Демянский и Валдайский уезды Новгородской губернии. Перед тем, как начать раскопки под Окуловкой (Новгородская губерния) в имении герцога Н.Н.Лейхтенбергского «Гора», он 10 августа заехал на несколько дней к Путятиным. За лето 1900 года Н.К.Рерих приезжал к Елене Ивановне в Бологое пять раз и в общей сложности пробыл там 20 дней. Из письма, датированного 22 августа, узнаем, что Елена Ивановна провожала Николая Константиновича до ближайшей станции: «Как окончилось твое странствие? Я долго следил за тобой из вагона, как пошла Ты обок с какой-то семьей священника, пошла смешною деловою походкою. Словно бы шла по определенному делу. Думаю, Тебе не очень-то ловко было одной на чужой станции. Где же ты ходила там? Попала ли на поезд? А главное – что вышло дома? Не было ли раздражений, а если были смешки, то какие? Вероятно, у княгини и слова, и мимика не уступали друг другу» [5]. А чуть выше в том же письме читаем: «Милая моя, дорогая моя, хорошая, отчего тебя нет со мной? …Когда же мы заживем единою жизнью? И вместо репетиции отправимся в настоящее путешествие? – поездочку богатырскую по заморским краям неизведанным».

Они мечтали вместе поехать за границу, в Германию, и там продолжить свое образование. В письме от 25–26 августа, отправленном в Бологое, Рерих строил планы на эту поездку: «Ложась спать, опять думаю о нашем будущем заграничном житье и все более восторгаюсь им. Мы на покое укрепим нашу технику, совместно проштудируем всю историю живописи и музыки, а также наиболее важные философии… Методичность и система окружения немецкой работы внесут в нашу российскую нервность порядок, и мы (несравненно больше погрузимся в себя и поработаем) будем трудиться, забывая наши теперешние больные вопросы: «А в силах ли я?», «К чему все это», и прочее, что нас теперь волнует» [6].

Жизнь внесла коррективы в эти планы: 16 сентября Николай Константинович уехал за границу один. В Германии он пробыл недолго, посетил Берлин, Мюнхен и, конечно, Дрезден с его знаменитой картинной галереей. Целью его поездки был Париж. Для продолжения своей учебы он избрал мастерскую Фернана Кормона. Кормона, так же как и молодого Рериха, интересовала тема жизни наших далеких предков. Сюжеты из жизни первобытных людей он писал с реальным знанием археологии. К тому же он считался первоклассным педагогом. Эти два обстоятельства побудили Николая Константиновича среди многих частных мастерских выбрать мастерскую именно этого французского художника.

Из Парижа в Петербург и Бологое шли Елене Ивановне теплые, нежные письма. В них Рерих писал о своих успехах в творчестве, об изучении опыта европейских художников, о знакомстве с трудами западных философов, о посещении выставок и музеев. Но звучали в его письмах и тревога, и переживания. Его очень беспокоит образ жизни, который приходится вести Елене Ивановне: балы, выезды, гулянья… Он хочет, чтобы дни его любимой были заполнены, как и его, познаванием и творчеством: «Миленькая, не погуби способностей своих, ведь чутье развивается в нас только до известного времени, а потом оно грубеет; дорогая, не пропускай этого времени – оно так недолго, оно пролетит так быстро и если за это время в Тебе не вырастет чего-либо крепкого и здорового, то тогда останется один хмельной перегар и горечь, ничем не поправимая. Дальше от больших компаний! Глубже в себя! – если хочешь сделать что-либо достойное. Быть художником, вести за собою публику, чувствовать, что каждой нотой своей можешь дать смех или слезы – это ли не удовольствие!» [7].

Повод для тревоги давал и сдержанный тон писем невесты. А она была вынуждена скрывать свои чувства: родные Елены Ивановны, настроенные против брака с Рерихом, заставляли писать ему под их диктовку в надежде, что Николай Константинович сам откажется от помолвки.

Они выдержали это испытание и проверку чувств на прочность.

По возвращении из Парижа Рерих выставил свою кандидатуру на вакантную должность секретаря Императорского Общества поощрения художеств и был выбран среди многих претендентов: до поездки за границу Николай Константинович уже работал заместителем секретаря и заместителем директора музея Общества и хорошо зарекомендовал себя на этих должностях.

Общество поощрения художеств находилось под патронажем Великой Княгини Марии Павловны. В его состав входили Художественно-промышленная школа, Художественно-ремесленные мастерские, Художественно-промышленный музей, постоянная художественная выставка, аукционный зал. Занималось оно и издательской деятельностью. Секретарь был значительным лицом в руководстве Общества и имел право прямого доклада Великой Княгине. Это обстоятельство сломило сопротивление родственников Елены Ивановны и 28 октября (по старому стилю) 1901 года состоялось бракосочетание Николая Рериха и Елены Шапошниковой.

Они прошли по жизни в любви, полном взаимопонимании и творческом сотрудничестве.

В очерке «Сорок лет», посвященном совместной жизни и творчеству, Н.К.Рерих напишет: «Сорок лет – немалый срок. В таком дальнем плавании могут быть извне встречены многие бури и грозы. Дружно проходили мы всякие препоны. И препятствия обращались в возможности. Посвящал я книги мои: «Елене, жене моей, другине, спутнице, вдохновительнице». Каждое из этих понятий было испытано в огнях жизни. И в Питере, и в Скандинавии, и в Англии, и в Америке, и по всей Азии мы трудились, учились, расширяли сознание. Творили вместе, и недаром Сказано, что произведения должны бы носить два имени – женское и мужское» [8].

М.А.Иванов. Рерихи и Тверской край. Тверь, 2007


  1. П.Беликов, В.Князева. Рерих. М. 1972. Стр. 53.
  2. З.Г.Фосдик. Мои Учителя. М. 1998. Стр. 325.
  3. Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи, ф. 44.
  4. ОР ГТГ, ф. 44, № 158.
  5. ОР ГТГ, ф. 44, № 211.
  6. ОР ГТГ, ф. 44, № 162.
  7. ОР ГТГ, ф. 44.
  8. Н.К.Рерих. Листы дневника. Т. 2. М. 1995. Стр. 460.