Отстаивание права быть вместе
Осенью 1899 года семья Шапошниковых вернулась в Петербург. В силу своего знатного окружения Елена Ивановна вела светскую жизнь. Но музыка, театр, живопись, книги, в том числе и философского содержания, уводили ее от суеты балов, салонных разговоров в чарующий мир искусства. За ней ухаживали многие блестящие по светским понятиям молодые люди – имеющие состояние, положение в обществе, а она решила, что свяжет свою судьбу только с человеком творческим. В лице Николая Рериха ей встретился именно такой человек. Но не сразу Елена Ивановна ответила на свой внутренний вопрос: он ли тот единственный, кого ждало сердце? В Петербурге они встречались в основном на концертах, так как Екатерина Васильевна не рассматривала Рериха как возможного жениха дочери и в дом не приглашала.
30 октября Елена Ивановна посетила мастерскую художника. Он записал в своем дневнике: «Сегодня была Е.И. в мастерской. Боюсь за себя – в ней очень много хорошего. Опять мне начинает хотеться видеть ее как можно чаще, бывать там, где она бывает» [1]. Через два месяца, во второй ее визит в студию, Рерих сказал, что хочет видеть ее своей женой. Елена Ивановна дала согласие, но попросила «держать (это) два года в секрете, ибо семья будет против ее брака с художником» [2]. Она оказалась права. В день рождения Елены Ивановны, 12 февраля 1900 года, Николай Константинович, встретив в доме Шапошниковых молодого гусара, все-таки попросил у Екатерины Васильевны руки ее дочери и получил отказ.
26 мая Елена Шапошникова на все лето уехала в имение Путятиных. В Бологое из Петербурга от Николая Рериха часто приходили письма, подробные, доверительные. В Государственной Третьяковской галерее хранятся написанные им Елене Ивановне летом 1900 года письма от 26, 31 мая, 2, 19, 27–28 июня, 7, 16, 29 июля, 22 и 25–26 августа. Уже в письме, написанном в день отъезда Елены Ивановны, сразу по возвращению с вокзала, он строит планы на встречу в ближайшее время. Рерих приехал в Бологое 6 июня и пробыл там 12 дней. В письме от 19 июня читаем: «Как скоро прошли 2 недели и как приблизили они Тебя ко мне, так что отсутствие Твое теперь еще страшнее» [3]. Николай Константинович навещал Елену Ивановну и в июле: был у Путятиных 5 июля и гостил с 20 по 24 июля.
1900 год выдался тяжелым для семьи Рерихов: тяжело заболел отец Николая Константиновича – Константин Федорович. В конце июня его поместили в частную лечебницу. «У меня щемит сердце, чую скверное» [4], – пишет Николай Константинович по этому поводу своей невесте. Предчувствия его не обманули – 26 июля Константин Федорович умер в больнице.
Но жизнь продолжается. Рерих берет направление на раскопки поближе к Бологое, в Крестецкий, Боровический, Демянский и Валдайский уезды Новгородской губернии. Перед тем, как начать раскопки под Окуловкой (Новгородская губерния) в имении герцога Н.Н.Лейхтенбергского «Гора», он 10 августа заехал на несколько дней к Путятиным. За лето 1900 года Н.К.Рерих приезжал к Елене Ивановне в Бологое пять раз и в общей сложности пробыл там 20 дней. Из письма, датированного 22 августа, узнаем, что Елена Ивановна провожала Николая Константиновича до ближайшей станции: «Как окончилось твое странствие? Я долго следил за тобой из вагона, как пошла Ты обок с какой-то семьей священника, пошла смешною деловою походкою. Словно бы шла по определенному делу. Думаю, Тебе не очень-то ловко было одной на чужой станции. Где же ты ходила там? Попала ли на поезд? А главное – что вышло дома? Не было ли раздражений, а если были смешки, то какие? Вероятно, у княгини и слова, и мимика не уступали друг другу» [5]. А чуть выше в том же письме читаем: «Милая моя, дорогая моя, хорошая, отчего тебя нет со мной? …Когда же мы заживем единою жизнью? И вместо репетиции отправимся в настоящее путешествие? – поездочку богатырскую по заморским краям неизведанным».
Они мечтали вместе поехать за границу, в Германию, и там продолжить свое образование. В письме от 25–26 августа, отправленном в Бологое, Рерих строил планы на эту поездку: «Ложась спать, опять думаю о нашем будущем заграничном житье и все более восторгаюсь им. Мы на покое укрепим нашу технику, совместно проштудируем всю историю живописи и музыки, а также наиболее важные философии… Методичность и система окружения немецкой работы внесут в нашу российскую нервность порядок, и мы (несравненно больше погрузимся в себя и поработаем) будем трудиться, забывая наши теперешние больные вопросы: «А в силах ли я?», «К чему все это», и прочее, что нас теперь волнует» [6].
Жизнь внесла коррективы в эти планы: 16 сентября Николай Константинович уехал за границу один. В Германии он пробыл недолго, посетил Берлин, Мюнхен и, конечно, Дрезден с его знаменитой картинной галереей. Целью его поездки был Париж. Для продолжения своей учебы он избрал мастерскую Фернана Кормона. Кормона, так же как и молодого Рериха, интересовала тема жизни наших далеких предков. Сюжеты из жизни первобытных людей он писал с реальным знанием археологии. К тому же он считался первоклассным педагогом. Эти два обстоятельства побудили Николая Константиновича среди многих частных мастерских выбрать мастерскую именно этого французского художника.
Из Парижа в Петербург и Бологое шли Елене Ивановне теплые, нежные письма. В них Рерих писал о своих успехах в творчестве, об изучении опыта европейских художников, о знакомстве с трудами западных философов, о посещении выставок и музеев. Но звучали в его письмах и тревога, и переживания. Его очень беспокоит образ жизни, который приходится вести Елене Ивановне: балы, выезды, гулянья… Он хочет, чтобы дни его любимой были заполнены, как и его, познаванием и творчеством: «Миленькая, не погуби способностей своих, ведь чутье развивается в нас только до известного времени, а потом оно грубеет; дорогая, не пропускай этого времени – оно так недолго, оно пролетит так быстро и если за это время в Тебе не вырастет чего-либо крепкого и здорового, то тогда останется один хмельной перегар и горечь, ничем не поправимая. Дальше от больших компаний! Глубже в себя! – если хочешь сделать что-либо достойное. Быть художником, вести за собою публику, чувствовать, что каждой нотой своей можешь дать смех или слезы – это ли не удовольствие!» [7].
Повод для тревоги давал и сдержанный тон писем невесты. А она была вынуждена скрывать свои чувства: родные Елены Ивановны, настроенные против брака с Рерихом, заставляли писать ему под их диктовку в надежде, что Николай Константинович сам откажется от помолвки.
Они выдержали это испытание и проверку чувств на прочность.
По возвращении из Парижа Рерих выставил свою кандидатуру на вакантную должность секретаря Императорского Общества поощрения художеств и был выбран среди многих претендентов: до поездки за границу Николай Константинович уже работал заместителем секретаря и заместителем директора музея Общества и хорошо зарекомендовал себя на этих должностях.
Общество поощрения художеств находилось под патронажем Великой Княгини Марии Павловны. В его состав входили Художественно-промышленная школа, Художественно-ремесленные мастерские, Художественно-промышленный музей, постоянная художественная выставка, аукционный зал. Занималось оно и издательской деятельностью. Секретарь был значительным лицом в руководстве Общества и имел право прямого доклада Великой Княгине. Это обстоятельство сломило сопротивление родственников Елены Ивановны и 28 октября (по старому стилю) 1901 года состоялось бракосочетание Николая Рериха и Елены Шапошниковой.
Они прошли по жизни в любви, полном взаимопонимании и творческом сотрудничестве.
В очерке «Сорок лет», посвященном совместной жизни и творчеству, Н.К.Рерих напишет: «Сорок лет – немалый срок. В таком дальнем плавании могут быть извне встречены многие бури и грозы. Дружно проходили мы всякие препоны. И препятствия обращались в возможности. Посвящал я книги мои: «Елене, жене моей, другине, спутнице, вдохновительнице». Каждое из этих понятий было испытано в огнях жизни. И в Питере, и в Скандинавии, и в Англии, и в Америке, и по всей Азии мы трудились, учились, расширяли сознание. Творили вместе, и недаром Сказано, что произведения должны бы носить два имени – женское и мужское» [8].
М.А.Иванов. Рерихи и Тверской край. Тверь, 2007
- П.Беликов, В.Князева. Рерих. М. 1972. Стр. 53.
- З.Г.Фосдик. Мои Учителя. М. 1998. Стр. 325.
- Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи, ф. 44.
- ОР ГТГ, ф. 44, № 158.
- ОР ГТГ, ф. 44, № 211.
- ОР ГТГ, ф. 44, № 162.
- ОР ГТГ, ф. 44.
- Н.К.Рерих. Листы дневника. Т. 2. М. 1995. Стр. 460.